Николай Чарухин (1934-2009)
Архитектура, живопись и каллиграфия. Хорошо темперированная радуга.
Живописная часть наследия Николая Чарухина представляет нам примеры творчества, на данный момент совершенно ушедшего из российского обихода. Это поэзия в живописи и обусловлено это обстоятельство несколькими факторами.
Во-первых тем, что, в это трудно поверить, но тем не менее - живопись для Николая Чарухна была занятием глубоко личным, то что называется для души. Почему в это трудно поверить? Потому что обычно, то что рисуется для души - это что-то маленькое, очень быстрое или хрупкое, как рисунки на полях рукописи в Пушкинских черновиках.
Главным профессиональным занятием Чарухина был плакат. Он из тех знаменитых советских плакатистов, кто поддерживал знамя этого искусства на невероятной высоте: каллиграфического качества, визуальной силы и героической, греческой убедительности образа. Но, по понятным причинам, сейчас в новой России и в новом веке, нас как зрителей больше интересует то, что художник делал для души в мастерской. А делал Николай Чарухин живописные полотна огромных размеров, сопоставимые по масштабу с фресками. И это первый признак, по которому мы отнесем его творчество к живописной поэзии.
Второе. Главным героем живописи Николая Чарухина мы назовем жизнь цвета. Его образы, до анализа которых мы еще доберемся, складываются из расходящихся сегментов цвета, постепенно переливающхся из одной ступени спектра в другую. Цвета играют в этих картинах как витражные миражи или как хорошо темперированная радуга (по аналогии с Бахом).
На языке первого авангарда это называется аналитическая живопись. И имеет природу такую же как аналитический кубизм или, как ни странно, живопись Византии, времен Камнинов. Николай Чарухин почти наверняка не знал этих явлений мировой живописи, но как человек колористически одаренный от природы и всю жизнь работающий с ясными структурами плаката, пришел к этому результату сам, в процессе анализа цвета образов, рождавшихся глубоко в душе.
Третье, но не последнее. Что подтверждает нам, что мы имеем дело с поэтческим творчеством. Это герои живописи Чарухина. Это Ваза, это Мосты, это Волна, это Лодка, это Лица и Тела мифологических персонажей, из которых вечно что-то изливается: будь то сумрачные воды северных морей, или светлые кристаллы архитектурных миражей Петербурга или радужные пласты цвета или в конце концов абрисы предметов, бесконечных московских застолий.
Чарухин родился и вырос в Ленинграде. Получил архитектурное образование. Строй этих двух пластических камертонов и поверял движение его руки и глаза, во время занятий живописью, которую теперь мы назовем спонтанной. Спонтанной потому что, не смотря на аналитический склад ее цветовой организации, рождение ее не обуславливалось ни чем внешним, кроме естественного хода руки, управляемой только движением внутренних образов. Изливающиеся Библейские воды и основные цвета не земного (хочется сказать фаворского) света отсылают нас к мысли, что наверное это все страна снов или мировых архетипов, так как такие же образы мы встречаем во снах и других великих художников, таких например как Дюрер.
Мы намеренно не даем сейчас академического анализа эвалюции творчества Чарухина, так как это дело будущего большого исследования, но хотим заметить еще один маргинальный, но исключительно замечательный факт. В повседневной своей плакатной работе Николай Чарухин отдавал отрисовку шрифтов специальным мастерам, что давало повод думать, что сам он исключительно живописец. Тем не менее, заглянув на обратные стороны его живописных произведений, мы обнаружили граффити по истине византийского размаха, которые выплескивались из его подсознания как бы уже вне процессов творчества, просто тогда, когда он подписывал произведения.
Что сказать в заключении? Нам всем исключтельно повезло, что наследие Чарухина не погибло, а став публичным, вписало новую страницу в изучение творчества русских художников второй половины ХХ века.
|
_16x16.gif){kind=icon}
